В 1610 году после разорения Пафнутьева Боровского монастыря второй Самозванец направился к Москве и поселился на Угреше; вскоре прибыла к нему сюда и Марина. Здесь принимал он послов гетмана Жолкевского; они именем Сигизмундовым убеждали его отказаться от притязаний на русский престол и упасть к ногам короля, обещая ему в удел Самбор или Гродно: «Скорее соглашусь просить хлеба у холопа, чем милости у короля». Марина, вошедшая в палату при этих словах, стала осыпать короля укоризнами и с насмешкою прибавила: «Выслушайте и мое предложение: пусть король уступит царю Димитрию Краков и, как милость, примет от него Варшаву». Переговоры не обошлись мирно, междоусобие готово было вспыхнуть между дружинами Сапеги и Жолкевского, уже начиналось кровопролитие под стенами обители... «Но Сапега,– пишет Карамзин,– выехал из рядов, снял шапку перед гетманом, протянул ему руку в знак братства... и скоро все усмирилось». Многие из приверженцев Самозванца его оставили, и он в ночь на 26 августа с Мариною, с атаманом Заруцким, с шайкою казаков, татар и немногих из россиян ускакал верхом в Калугу.

Сентября в 11–й день того же 1610 года патриарх Гермоген и московская Земская Дума отправили посольство к королевичу Владиславу предложить ему отказаться от латинства и принять венец русского царя. Посольство составляли митрополит ростовский Филарет Никитич Романов, в 1601 году по подозрению Годунова неволею постриженный и сосланный в Сийский монастырь, князь Василий Васильевич Голицын, князь Мезецкий и, кроме того, из духовенства в нем находились: Авраамий Палицын, знаменитый келарь троицкий, новоспасский архимандрит Евфимий, игумен угрешский Иона и вознесенский протоиерей Кирилл, «мужи разумные и грамоте досужие», замечает летописец. Игумен Иона не возвратился на родину: отправленный с прочими послами по повелению Сигизмундову в заточение, он умер в изгнании; могила его от нас сокрыта.

В 1611 году 27 марта обитель Угрешская избирается как сборное место московскими воеводами, которые сходятся сюда изо всех городов: Ляпунов прибыл из Коломны, Заруцкий из Тулы, пришли и другие воеводы со своими дружинами и 28 марта все вместе двинулись к Москве, опустошенной пожаром.

Окрестности Угрешского монастыря, покрытые лесами, служили притоном для станичников и казаков, производивших разбои около монастыря. Воевода Плещеев поймал 20 казаков и велел их кинуть в Москву–реку; их товарищи спасли их и привели в стан московский. В 1613 году угрешский игумен Сергий с братиею ударили челом новоизбранному царю Михаилу и положили пред его царским лицом грамоту, данную монастырю на воды и рыбную ловли в Нижнем Новгороде на Волге еще при Иоанне IV Васильевиче, прося царя, чтобы он пожаловал — велел старую грамоту переписать от своего имени. Михаилова грамота, им самим подписанная, дана 15 апреля 1613 года.

В 1614 году мая 5–го дня в первый раз посетил царь Михаил Феодорович Угрешский монастырь, куда приходил на освящение храма (вероятно Николаевского собора). Там он пожаловал бояр и дворян — велел быть у стола, который был в царских келиях, а не в трапезе, потому что назначены были стольники смотреть за столами, чего не бывает, когда государь кормит братию; за большим столом велено было смотреть Василию Петровичу Шереметеву, за кривым столом Ивану Никифоровичу Трахониотову. И при этом произошел один из тех частых случаев, которые повторялись по временам при дворе московском. Трахониотов бил челом государю на Шереметева, что ему быть меньше его не вместно. Государь ему велел сказать, «что он бьет челом не делом, не по своей мере». Трахониотов подчинился воле государевой и за кривым столом смотрел.

В 1616 году государь был на Угреше в Николин день 9 мая; у государя был стол, за которым были бояре: Василий Петрович Морозов, князь Димитрий Михайлович Пожарский и окольничий Никита Васильевич Годунов. Опять вышел спор из–за мест: Годунов счел себя обиженным и ударил государю челом, «что ему с Морозовым быть не вместно». В свою очередь боярин Морозов и бояре Салтыковы, Борис и Михаил, били челом государю на Годунова. Они говорили: «Никита Годунов бьет тебе, великому государю, не делом, ему очень можно быть меньше Морозова: Годуновым с Морозовыми никогда нельзя равняться, а что он поминает о том, что было при царе Борисе, на то ему ссылаться нельзя; в те поры была воля государева, царь Борис по свойству своих выносил, и противиться ему было невозможно. Тебе самому, государю, ведомо, каково тогда было: Годунов Борис многих погубил своею неправдою и разослал. Годуновым с нами тягаться не приходится». Выслушав это, царь приказал Годунову, чтобы он бояр являл и за стол сел, прибавив: «А будет тебе до кого дело, до Морозова, или до иного кого, и о том бей челом после». Годунов, однако, не послушался, бояр являть не захотел и за стол не сел. Государь приказал его посадить в тюрьму за ослушание, а за бесчестие Морозова его возили потом с повинною головою к Морозову во двор. В 1620 году царь Михаил Феодорович приходил молиться на Угрешу 5 мая. Этот раз государь пожелал идти пешком, все ему сопутствовавшие бояре, окольничии, стольники и прочие шли также пешии, а дворяне московские и жильцы ехали за государем на лошадях. Угрешский поход не обошелся без спора за места. Дворянин Карамышев бил государю челом на окольничего Феодора Васильевича Головина. Карамышеву царь велел отказать, кроме того он сидел в тюрьме и выдан был головою Головину.

В этом же году царь прислал на Угрешу «воздухи, низанные жемчугом», как значится в шитой надписи 23 июня.

В 1622 году царь приходил на Угрешу 8 мая.

В 1623 году 8 мая государь назначил поход на Угрешу; по станам вместо окольничьих посланы были пред царем дворяне: князь Никита Гагарин да Артемий Пулаев. На стану в селе Граворонах на речке Голядях был у государя стол, у стола были бояре; за столами смотрели стольники: за большим — Морозов, за кривым — Головин; вина наряжал стольник князь Василий Петрович Ахшумаков–Черкасский.

В 1625 году 7 мая было объявлено, что «государь идет к празднику к Николе на Угрешу»; вместо окольничих царь велел у себя быть в походе дворянам: князю Петру Ивановичу Рыбину Пронскому и Семену Ивановичу Чемоданову. Пронский бил государю челом, что Пронские «и в прямых окольничих в походах не бывали», по назначению не поехал, и государь положил на него опалу, велел посадить его в тюрьму, в которой просидел он с 7 мая до 20; быть может, он просидел бы и долее, ежели бы патриарх не упросил государя освободить его для праздника Святителя Алексия. 8 мая государь пошел с Москвы; на стану в селе Граворонах на Голядях раскинут был столовый шатер, в котором у государя был стол, у стола были бояре. В праздник 9 мая после обедни у царя был стол в монастыре, у стола были бояре, за столами смотрели стольники князья Куракин и Ромодановский; вина наряжал князь Хованский. В 1628 и 1629 годах 8–9 мая царь приходил к празднику на Угрешу, но ни чем особым не ознаменованы эти два похода.

В 1634 году вместо мая месяца царь Михаил посетил Угрешу в июле месяце. В 14–й день месяца июля по государеву цареву указу сказано — «на Москве быти без государя», а государю идти к Николе на Угрешу. В 15–й день июля государь послал перед собою вместо окольничих дворян князя Мезецкого и Приклонского, а сам пошел молиться 16–го числа с утра. Это был последний поход царя Михаила Феодоровича на Угрешу, по крайней мере, в разрядах это более не упоминается.

В 28–й день сентября 1645 года, в недельный день, царь Алексей Михайлович венчался на царство; на венчании кроме патриарха присутствовало 3 митрополита, архиепископы, архимандриты и игумены, в числе которых упоминается и угрешский игумен Дионисий; после окончания торжественного обряда патриарх был зван к царю «хлеба есть» и с ним «все черные власти больших мест», находившиеся в соборе; и сидели власти за столом в Грановитой палате по левую сторону от Благовещения.

В 1646 году угрешский игумен Дионисий и келарь Ефросин били челом царю Алексею Михайловичу о монастырских владениях и рыбных ловлях в волжских водах в Курмышском уезде, прося, чтобы некоторые оброчные статьи, которыми пользовался монастырь, приписаны были к безоброчным, и царь указал Угрешскому монастырю теми водами владеть безоброчно. В 1647 году 8 мая царь приходил молиться к Николе на Угрешу, но иных подробностей о сем походе не сохранилось.

В 1648 году государь пошел на Угрешу 6 мая; 8 мая он слушал вечерню в монастыре у праздника; на государе был зипун белый без обнизи, чуга из гладкой желтой камки или штофа, ферезя темновишневая камлотовая с узорчатыми кругами, вынизанными жемчугом; шапка из бархата шафранного цвета с соболию опушею и запанами. Во время всенощного бдения и на следующий день за обеднею, которые государь слушал у праздника, одежда на нем была та же, только другая ферезя — теплая на соболях, крытая камкою дымчатого цвета. Царь ходил в трапезу и кормил братию.

Царь Алексей Михайлович часто посещал Угрешу; с 1645 года и по свою кончину в 1676 году он приходил на Угрешу тринадцать раз. Исчислив все походы, более замечательные приведем с подробностями; описания в подлиннике читатель найдет в главе «Угрешские походы». В 1652 году царь приходил молиться на Угрешу 8 мая.

В 1653 году у всенощного бдения царь был у праздника; на утро 9 мая был у обедни, братию кормил в трапезе, но сам не кушал, а кушал в селе Острове в передней избе.

В 1657 году государь пришел на Угрешу 8 мая, а после того ходил в село Покровское. В 1661 году приходил молиться на Угрешу мая 2–го дня.

В 1662 году государь пошел молиться на Угрешу 29 апреля; а с Угреши в село Остров.

В 1663 году государь всенощную слушал у себя во дворце в церкви преподобной мученицы Евдокии, но на утро 9 мая ходил к обедне к празднику в Угрешский монастырь.

В 1664 году всенощную под праздник 9 мая и обедню государь слушал в Угрешском монастыре.

В 1668 году 11 июня Угрешский монастырь посетили царь и три патриарха: московский Иоасаф, антиохийский Макарий и александрийский Паисий. Это самый замечательный из всех угрешских походов и потому приводим его со всеми любопытными подробностями. Вселенские патриархи, как известно, вызванные для окончательного суда над патриархом Никоном, прибыли в Москву в 1666 году ноября 2–го дня и провели в ней около двух лет оба вместе; Паисий провел еще более года и выехал 4 июля 1669 года.

Патриарх Макарий посещал Россию дважды; первый раз он приезжал за собором и провел два года в России с 1653 по 1655, тогда Никон был во всей силе своей власти.

Для большей ясности и полноты рассказа, как царь провожал патриарха Макария при его отъезде, скажем несколько слов о его отпуске из Москвы.

5 июня государь был в Грановитой палате и у него на отпуске был патриарх Макарий; 6 июня сопутствуемый московским патриархом и александрийским в сопровождении крестного хода и всего освященного собора по окончании литургии Макарий направился из Успенского собора к Живому мосту, у которого ожидал его струг, т. е. ладия. На мосту служили молебен, по окончании которого патриархи прощались друг с другом, святейший Макарий благословлял все власти и бояр и с патриархом Паисием вступили в струги и разоблачились. Отпустив крестный ход, святейший Иоасаф также разоблачился на мосту и поехал к себе; простившись с Макарием, Паисий тоже поехал домой. Патриарх Антиохийский в тот же день отчалил и ночевал на Москве–реке под Ново–Спасским монастырем; на утро он слушал в монастыре обедню. На следующий день к вечеру патриаршее судно остановилось под Симоновым монастырем. 9 июня государь посылал к нему в дорогу «спросить о спасении» (т. е. узнать о здоровье). 10 июня в третьем часу дня государь «пошел из Москвы в карете» в дворцовое свое село Остров; шел на Измайлово и на Коломенское. В селе Коломенском государь кушал и после стола отправился далее; он ехал на Борисов приселок и на село Беседы. В Острове государь слушал в своих хоромах вечерню и утреню.

В тот же день 10 июня святейшие патриархи Иоасаф и Паисий также выехали из Москвы в карете и поехали на Угрешу и там ночевали в келиях, а патриарх Макарий провел ночь под монастырем на своем струге.

На следующее утро 11 июня до прибытия государя из Острова была послана за антиохийским патриархом карета из монастыря; а ездили за ним греческий диакон Мелетий и патриарший пристав князь Прозоровский; а в карете с патриархом ехали митрополит сибирский Корнилий и чудовский архимандрит Иоаким. Как только увидели, что государь выехал из Острова, в монастыре ударили в колокол и начался благовест, а когда государь подъехал ко святым воротам и вышел из кареты — стали трезвонить.

Государя встретили в святых воротах игумен Викентий и прочие служащие в облачении, а диаконы с кадилами; государю кадили, игумен подносил ему Животворящий крест и кропил святою водою. От святых ворот до Никольского собора перед государем шел игумен со крестом, сопровождаемый братиею и диаконами. Пришедши в церковь, государь прикладывался к местным иконам и к иконе Святителя; потом принимал благословение от трех патриархов. Тогда начали литургию. Служили два патриарха, Иоасаф и Макарий, митрополит сарский и подонский Павел, архимандриты чудовский и симоновский, игумены саввы–сторожевский, угрешский и прочие. Святейший Паисий не служил, а стоял рядом с государем. На государе было платье: ферезя холодная суконная ярко–алого цвета с широким кружевом, ферези холодные белые атласные с пухом; зипун белый тафтяный с обнизью городами, шапка шафранного цвета из бархата с большими запанами; посох был индийский с костями.

(продолжение следует)