Обстоятельства времени не считались с желанием наших ребят держаться вместе. Многие из них «растворились» в ополченских и строительных отрядах, а также других боевых подразделениях от Калининской до Брянской области, неоднократно переформировавшихся и выходивших как большими, так и маленькими группами из окружения. Это, конечно, кому повезло. Другим, оказавшимся «в котлах», пришлось стоять насмерть. Их подвиг был поистине бесценным. Сдерживая огромную «орду», получившую от Гитлера новый срок взятия Москвы — 12 октября, наши воины навеки покрыли себя неувядаемой славой храбрости, несмотря на то, что многие из них были так молоды. Сегодня, через шестидесятилетний пласт времени, мы по достоинству можем оценить совершенное ими. Задержка врага, даже на несколько дней, позволила Сталину сделать некоторые важные перестановки в руководстве Западным фронтом и подтянуть резервы к возможным местам прорыва.

6 октября Сталин позвонил в Ленинград Жукову, ознакомился с положением дел и попросил его немедленно вылететь в Москву. За два дня маршал познакомился со сложившейся обстановкой на Западном фронте, посетил штабы и об увиденном доложил Сталину и Шапошникову. 10 октября Жуков был назначен командующим Западным фронтом. Безусловно, уже тогда Жуков имел большой авторитет, что не могло не вдохновить защитников нашей столицы. Один из первых его приказов был связан с реальной угрозой прорыва немецких танков к Москве. Этот приказ от 12 октября гласил: «Всем зенитным батареям корпуса Московской ПВО, расположенным к западу, юго–востоку и югу от Москвы, (то есть и у нас — прим. авт.), кроме основной задачи отражения воздушного противника, быть готовым к отражению и истреблению прорывающихся танковых частей и живой силы противника».

Несмотря на провал новой даты взятия Москвы, немцы еще более усиливали напор, не считаясь с большими потерями в живой силе и технике. «...Цель наступления так близка, – 84 км до Кремля, — и в то же время недостижимо далека», — с досадой писали в журнале военных действий немцы, когда овладели Можайском.

Положение было настолько серьезным, что ГКО 7 октября принял решение об эвакуации ряда оборонных предприятий Москвы и Подмосковья, в том числе и нашего поселка. Уже на следующий день начался демонтаж станков и необходимого оборудования. Эвакуация проводилась железнодорожным транспортом, иногда под обстрелом немецких самолетов. И эвакуируемым приходилось прятаться под вагонами от пуль. В связи с нехваткой пустых вагонов эвакуировались и на баржах по Москве–реке. Во время погрузки отплывающим приходилось избавляться от крупногабаритных вещей. После отплытия буксира и баржи на берегу остались брошенными мебель, рояли и другие вещи.

Варвара Александровна Базарова вспоминает: «Из семьи я одна «махнула» в Новосибирск. Перед прибытием в Горький: 7 ноября впереди нас немцы бомбили баржу. Мы были в трюме, и с нами ехала семья П.И. Тарасова из гаража. А потом в Горьком погрузились в «товарняк», там были двухъярусные настилы. Паровоз виднелся в двух небольших окошках, а внизу темно, ничего не видно. После Горького нас поразила необычная тишина. Старались ни о чем не думать, только перед глазами мелькали картины недавно пережитого: дежурство на крышах и сбрасывание зажигалок, «отчаянная» стрельба зениток, прятание в щелях при бомбежках...» Вспоминает о периоде эвакуации и Александр Васильевич Воропаев: «Всего на барже и поезде добирались до Новосибирска 41 день. Как в «Вечном зове» жили в землянках, а сначала — в самом заводе. Работали на станках и клали кирпичные стены цеха. Отец строил литейку и там же работал формовщиком и заливщиком. Но очень хотел уйти на фронт в армию. Два раза он убегал. Правда, не доезжал до Свердловска, потом его возвращали назад». Кроме взрослых в Новосибирск были эвакуированы дети детсадов и отдельные студенты техникума.

В 20–х числах октября особо упорные бои с противником развернулись в районах Кубинки, Рузы и Наро–Фоминска. Приказом командующего Московского военного округа была поставлена задача войскам Московского гарнизона оборонять фронт по линии Коровино, Химгородок, Никольское, Серебряный бор, Кунцево, Котлярово, Братеево. Передовая граница полосы обеспечения фронта проходила по линии: Химки, Митино, Архангельское, Рождествено, Одинцово, Рассказово, Прокшино, Гавриково, Боброво, Табалово, Мисайлово, Дроздово. Три последние деревни были расположены за Москвой–рекой на противоположном от поселка Дзержинского и деревень Кишкино и Рязанцево берегу. Отдельным артдивизиону ПТО и истребительному батальону было дано задание особо прочно прикрыть Подольское направление и не допускать прорыва противника в Москву, проводя разведки в направлениях Домодедова, Бронницы и Подольска. Отдельный флотский отряд получил задание сосредоточиться в направлениях Кунцево, Воронцово и Чертаново и быть готовым к ведению военных действий. В соседнем Раменском районе была дислоцирована резервная 160–я стрелковая дивизия. В те суровые октябрьские дни ближние оборонительные рубежи были разделены на три боевых участка. Наш поселок входил в боевой участок № 3, защищать который было приказано 3, 4 и 5-ым истребительным полкам и частям 2-ой Московской стрелковой дивизии. Полки должны были располагаться в довольно обширной зоне — в районе Можайского, Наро–Фоминского и Малоярославского шоссе и далее от Кунцево до Люберец.

Как видим на карте (см. фото вверху слева), отражавшей боевые действия со 2 октября по начало декабря, перед группами немецких армий, осуществлявших операцию «Тайфун», встала нелегкая задача по взятию Москвы. Немецкие армии на Московском направлении собрали значительную военную мощь, самые лучшие отборные части, которые столкнулись с невиданным героизмом наших воинов и ополченских дивизий. По мере продвижения к Москве военный потенциал немцев постепенно «таял», как в небе, так и на земле. Все новые даты взятия столицы назначал Гитлер, но Москва стояла. Все так же работали метро и магазины, больницы и поликлиники, принимавшие больных детей нашего поселка, не уехавших с родителями в эвакуацию.

Сомнения немецких стратегов относительно реальности взятия Москвы Гитлер гневно отверг и подготовил новое распоряжение о ее судьбе: «Город должен быть окружен так, чтобы ни один русский солдат, ни один житель — будь то мужчина, женщина или ребенок — не мог его покинуть. Всякую попытку выхода подавлять силой. Произведены необходимые приготовления, чтобы Москва и ее окрестности с помощью огромных сооружений были затоплены водой. Там, где сегодня стоит Москва, должно возникнуть огромное море, которое навсегда скроет от цивилизованного мира столицу русского народа». Трудно сказать, что руководило фюрером, создававшим такие античеловечные планы. Уж не тут ли, когда еще фашистская армада продолжала сжимать полукольцо своих выдыхающихся из сил армий, он понял, что это начало конца. И никакие обещания пройти парадом по Красной площади на 7 ноября или подарочек — эшелон с гранитом для памятника в честь взятия Москвы, не могли скрасить уныние, вкравшееся в души многих немецких солдат. Многим из них, еще одетым по–летнему, после нелегкой осени предстояла встреча с суровой русской зимой, и это их страшило. В том же октябре, шестьдесят лет назад, произошло еще одно важное событие для нашего города. Постановлением СНРК СССР было присвоено звание генерал–майора авиации полковнику Голованову Александру Евгеньевичу. От рядового до Главного маршала авиации — вот славный путь этого выдающегося военначальника. В 1942–44гг. Александр Евгеньевич возглавил Авиацию дальнего действия, а в 1944–45гг. был командующим 18–й воздушной армии. В 1946–48 гг. он снова стал командующим АДД. В разные годы многие коммунары, а также жители поселка и города прямо или косвенно имели отношение к этому видному военначальнику. Это было связано с учебой в летных школах и училищах, службой в армии и участием в войне, работой на авиазаводах и аэродромах, а кто–то мог к нему обращаться, как к депутату. В 1975 году в школе № 35 был открыт музей Авиации дальнего действия. Теперь это лицей № 3 имени Главного маршала Авиации дальнего действия А.Е. Голованова. В 1982 году в школе был открыт бюст А.Е. Голованову, а в 1985 ей было присвоено его имя. На фото автора внизу — прием в пионеры. В центре дочь А.Е. Голованова — Ольга Александровна, слева — Герой Советского Союза — Владимир Федорович Рощенко, справа — Герои Советского Союза — Сергей Петрович Алейников и Иван Федорович Андреев. Имя А. Е. Голованова теперь присутствует на аттестате об окончании лицея, что весьма почетно для его выпускников.

В. Митюшкин

На фото в середине - командующий 16-й армией генерал–лейтенант К.К. Рокосовский.

В. Митюшкин